Filosofa.net

В конечном счете я не думаю, что Crick и Koch считают, что затрагивают сложную проблему, однако некоторые люди интерпретируют их иначе. Опубликованное интервью с Koch дает нам ясное понимание возможностей данной теории.

Итак, позвольте для начала забыть о действительно трудных аспектах, таких как, например, субъективные чувства, для которых может вообще не существовать решения в рамках науки. Субъективный аспект игры – боль, удовольствие, ощущение голубизны, запах розы – по-видимому существует огромная пропасть между материалистическим уровнем описания, объясняющим молекулы и нейроны, и субъективным уровнем. Давайте сконцентрируемся на вещах, которые легче изучать – как, например, визуальная информированность. Сейчас вы говорите со мной, но не смотрите на меня, вы смотрите на чашку каппучино и, таким образом, вы информированы о ней, осознаете ее. Вы можете сказать :“Это чашка и в ней есть некоторая жидкость.“ Если я дам ее вам, вы протянете руку и возьмете ее – вы среагируете разумным образом. Вот, что я называю информированностью[6].

Второй пример – подход на уровне психологии мышления. Это теория глобального рабочего пространства сознания, описанная Baars в его книге „Когнитивная Теория Сознания“[7]. Согласно этой теории, содержание сознания находится в глобальном рабочем пространстве, причем центральный процессор используется в качестве связующего звена между множеством специализированных бессознательных процессоров. Когда специализированным процессорам нужно распространить информацию на всю систему они делают это, посылая информацию в рабочее пространство, которое действует как доска объявлений для системы, доступная для всех процессоров.

Baars использует эту модель для обсуждения многих аспектов человеческой познавательной способности и объяснения некоторых отличий между работой функций мышления в сознательном и бессознательном состояниях. В конечном счете, однако, это есть теория информационной доступности, объясняющая как определенное информационное содержание широко доступно внутри системы, а также теория интеграции информации и способности системы сообщать о своем внутреннем состоянии. Эта теория дает надежду на создание теории информированности, функционально коррелирующей с сознательными ощущениями, но объяснение возникновения самих ощущений остается в стороне.

Можно предположить, что согласно этой теории, содержание ощущений есть как раз содержание рабочего пространства. Но даже если это так, ничто внутри самой теории не объясняет, почему на основе информации, находящейся в глобальном рабочем пространстве, возникают ощущения. Лучшее, что может сказать теория это то, что ощущения возникают на основе информации, потому что эта информация глобально доступна. Но теперь вопрос появляется в другой форме: почему глобальная доступность информации должна вызывать ощущения? Как всегда, этот основной вопрос остается без ответа.

Почти все последние работы, основанные на подходах к проблеме сознания со стороны науки о мышлении и нейронауки, подвержены аналогичной критике. „Нейронный Дарвинизм“, модель Edelman[8], например, касается вопроса информированности в восприятии и самоосознания, но она ничего не говорит о том, почему при этом также должны существовать ощущения. Модель Dennett[9] „Множественные планы“ большей частью направлена на объяснение вербализации определенного ментального содержания. Теория „промежуточного уровня“ Jackendoff[10] обеспечивает понимание некоторых вычислительных процессов, лежащих в основе сознания, но Jackendoff подчеркивает, что вопрос о том как все это „проектируется“ в сознательные ощущения остается загадкой.

Исследователи, использующие эти методы, часто нечетко выражают свое отношение к проблеме ощущений, однако иногда они занимают ясную позицию. Даже среди тех, кто осознает эту проблему, отношения к ней очень различны. В этих работах использованы множество стратегий в отношении к этой проблеме. Было бы полезно, если бы этот выбор стратегии был чаще явно выражен.

Первая стратегия - это просто объяснять что-то другое. Некоторые исследователи понимают, что для сегодняшнего дня проблема ощущений слишком сложна и возможно находится полностью вне сферы науки. Вместо этого эти исследователи работают над одной из более простых проблем, таких как способность системы вербализовывать свои внутренние состояния или проблема самоосознания. Хотя я назвал эти проблемы „простыми“, они являются наиболее интересными неразрешенными проблемами в науке о мышлении, поэтому исследования в этой области определенно важны. Самое плохое, что может быть сказано в адрес этих работ это то, что в контексте исследований сознания эти работы относительно непритязательны и то, что они иногда могут быть неправильно интерпретированы.

Второй вариант - это занять более жесткую позицию и отрицать ощущения. Этому посвящены работы Allport[11], Dennett[12], Wilkes[13]. В соответствии с этой позицией, если мы объясним доступ к внутренним состояниям системы, вербализацию этих состояний и тому подобные явления, то мы полностью объясним сознание и нет такого явления как „ощущения“, который следовало бы объяснить. Некоторые из исследователей открыто отрицают это явление, аргументируя, например, тем, что то, что не является поддающимся внешней проверке, не может быть реальным. Другие исследователи достигают того же самого результата, допуская существование ощущений, но приравнивают „ощущения“ чему-то вроде способности распознавать образы и вербализовывать внутреннее состояние. Эти подходы ведут к более простой теории, но в конечном счете они не являются удовлетворительными. Ощущения являются ядром нашей внутренней жизни и возможно ключевым понятием, из которого вытекают все остальные явления в науке о сознании. Из-за того, что ощущения имеют статус ключевого понятия, они не могут быть отброшены на манер „духа жизни“ после изобретения новой теории. Скорее, они являются центральной частью, которую любая теория сознания обязана объяснить. Теория, которая отрицает ощущения, „решает“ проблему путем отрицания вопроса.

В третьем варианте некоторые исследователи заявляют, что объяснили ощущения полностью. Эти исследователи, в отличие от описанных выше, считают, что ощущения существуют; они предлагают функциональную модель или теорию и заявляют, что она полностью объясняет субъективный характер ощущений (Flohr[14], Humphrey[15]). Однако, соответствующий шаг в объяснении делается обычно очень быстро и похож на магию. После объяснения некоторых деталей обработки информации, внезапно возникают ощущения, но остается не объясненным, каким образом эти процессы приводят к возникновению ощущений. Возможно, просто считается что это произойдет автоматически, но тогда мы имеем неполное объяснение.

Четвертый, более перспективный подход прибегает к функциональным методам, чтобы объяснить структуру ощущений. Например, есть основания думать, что описание распознанных образов, произведенных визуальной системой может описывать структурные отношения в ощущениях различных цветов, а также в ощущениях от геометрической структуры в поле зрения (см. напимер Clark[16], Hardin[17]). В целом, определенные сведения о структуре обрабатываемой информации будут соответствовать структуре ощущений. Эта стратегия хороша, но ограничена. В лучшем случае она считает существование ощущений само собой разумеющимся и описывает некоторые факты, касающиеся их структуры, обеспечивая тем самым вид нередукционного объяснения структурного аспекта ощущений. Это полезно для многих целей, но это ничего не говорит нам о том, почему вообще должны существовать ощущения.

Пятая стратегия - это изолировать субстрат ощущений. В конце концов, почти все допускают, что ощущения возникают тем или иным образом из процессов в мозге и поэтому имеет смысл выявить тип процессов, из которых они возикают. Crick и Koch делают это например путем выявления того, какие нейроны приходят в возбуждение, коррелируют с ощущениями. Edelman[18] и Jackendoff[19] делают похожие заявления. Чтобы доказать правомерность этой позиции, необходим тщательный теоретический анализ, особенно из-за того, что ощущения напрямую не наблюдаются в эксперименте, но когда эта стратегия применяется разумно, она может косвенно пролить свет на проблему ощущений. Однако, тем не менее совершенно ясно, что эта стратегия неполна. Для построения удовлетворительной теории нам нужно знать больше, чем просто какие процессы ведут к возникновению ощущений; нам нужно знать почему они ведут и как. Полная теория сознания должна заполнить этот пробел.