Filosofa.net

Проведем установочный анализ проблемы индукции предварительно сделав некоторые замечания. Установочная (установка) любой дисциплины включает сведения и рассматривает в качестве объектов изучения дисциплину, какой мы хотим видеть саму дисциплину. Поэтому любе новое исследование базируется на некоторых высказываниях (назовем их установочными принципами), истинность которых не подлежит сомнению. Любая попытка подвергнуть установок истинный принцип несомнению квалифицируется как непонимание предмета изложения. Если, например, высказывание «снег черный фигурирует как установочный принцип в некоторой теории, мы не вправе сомневаться в его истинности в рамках этой дисциплины. Вы можете только отметить, что нет согласия между| общепринятыми и присвоенными в данной дисциплине значениями слов «снег» и «черный». Установочные принципы — это, в некотором смысле, постулаты значения. Таким образом, установочная часть любой дисциплины не может быть ложной, однако может быть неадекватной. Как показано ниже, сомнения относительно адекватности допускаются на любой стадии установочного исследования. Но после нее завершения законы развития дисциплины такие же, как, например, в математике: главное — доказывать теоремы. И точно так же, как в математике, каждая новая теорема — это (в нек тором смысле) новое наблюдение (следовательно, новое знание тех объектов исследования, которые мы рассматриваем на основ принятых установочных принципов.

В этой связи вывод следствий из постулатов играет роль пери ментального исследования наблюдаемых объектов. При этом нужно учитывать, что объекты наблюдаются не с помощью, например, «глаз», а с помощью, так сказать, «ума», коли скоро смысл постулатов постигается умозрительно, а не визуально. В частности, мы должны быть готовыми к тому, что логическая разработка установочных принципов может существенно изменить нашу первоначальную оценку адекватности.

Отметим, что вывод следствий из постулатов, т. е. развитие самой дисциплины, является принципиальной составной частью и собственно установочного исследования, наряду с выбором установочных принципов.

В соответствии с этими замечаниями сформулированные ни же требования к методам индукции могут рассматриваться в качестве установочных принципов. Мы приводим не только формулировки, но и мотивы выдвижения этих требований. При это» постоянно (иногда неявно) используем следующий прием: оказывается, что отрицание рассматриваемого требования приводит к тому, что в область исследования допускается то, что делает нашу проблематику не достойной внимания. Иными словами установочные принципы выбираются так, что отрицание любого из них приводит к дискредитации исследуемой проблемы.

Ясно, что согласно принци­пам выбора постулатов такая переоценка в случае успеха озна­чала бы изменение наших первоначальных интересов под влия­нием нового знания, полученного вместе с выводом указанного следствия.

Вернемся к обсуждению проблемы индукции. Как видно, вряд ли возможно ответить на вопрос о том, что есть про­блема индукции, одновременно и безупречно, и недвусмысленно. Любой определенный ответ кому-то может показаться не отвеча­ющим существу дела. Поэтому мы будем исходить не из того, чем является проблема индукции на самом деле, а из того, какой мы ее хотим видеть, учитывая точки зрения философов, пытав­шихся эту проблему решить.

§2

Мне хотелось бы понимать проблему индукции так, чтобы идеальным ее решением считалось создание некоторого универ­сального приема (логики открытия), с помощью которого можно автоматически, но успешно выполнять функции естествоиспы­тателя-теоретика в процессе открытия им новых законов приро­ды — новых естественнонаучных теорий. При этом мы считаем, что открытие новой теории состоит в следующем. Вначале на­блюдается какой-то круг явлений, затем наблюдения фиксируют­ся в некотором конечном протоколе. Объекты, которые бы­ли подвергнуты наблюдению, образуют конечное множество. Иначе говоря, одним из отправных пунктов для открытия новой теории является некоторая конечная модель о конечной сигна­туры с носителем.

В общем случае естествоиспытатель, приступая к открытию новой теории, принимает в качестве отправного пункта своих ис­следований не только наблюдение, но и некоторую информа­цию в виде уже известной эмпирической теории.

Часто говорят, что новая теория появляется в результате наблюдения явлений, опровергающих старую теорию.

Этот подход предполагает широкую программу, уже упоминавшуюся ранее.

Во-первых, следует выбрать язык первого порядка Х(А) натуры А, на котором (в виде предложений этого языка) мог быть сформулированы все интересующие нас теории. Это предположение означает, что мы имеем дело только с конечно аксиоматизированными аксиоматическими эмпирическими теориями.

Во-вторых, следует сконструировать специальную вероятностную меру с на поле предложений языка, удовлетворяющую не только аксиомам Колмогорова, но и некоторым другим требованиям, порожденным интуитивным представлением о понятии «степень подтверждения».

§3

Од­ним из величайших достижений математической мыс­ли является, например, доказательство невозможности «квадратуры круга». Средства для такого доказательства появились на том этапе развития математики, когда были открыты трансцендентные числа и начала разра­батываться их теория. Но на них нужно было обратить внимание, распознать и выделить в накопленном бага­же математических знаний, что и сделал немецкий математик Ф. Линдеман в 1882 году.

1) Знания как средства, не достаточные, но необ­ходимые для достижения познавательной цели. В этом случае мы имеем дело с действительными и хорошо сформулированными проблемами. Их условия непротиво­речивы, независимы и одновременно неполны. Непол­нота условий имеет своим следствием то, что исследо­ватель оказывается как бы на распутье, не может при­нять обоснованного решения, ответ на проблему ко­леблется между некоторыми альтернативами. Средства позволяют получить лишь частичный результат - гипо­тезу, подлежащую дальнейшему исследованию.

Полнота условий проблемы и, следовательно, ее разрешимость достигается в процессе синтетической деятельности в неопределенной среде, путем введения различного рода ограничений и уточнений. Стремле­ние разрешить проблему без принятия такого рода мер ведет, как правило, к бесплодным дискуссиям, к на­прасной трате времени и средств. Подходящей моде­лью такого рода ситуаций служит известная задача Льюиса Кэрролла «Обезьяна и груз»:

«Через блок, прикрепленный к крыше здания, пере­брошен канат, на одном конце каната висит обезьяна, к другому привязан груз, вес которого в точности равен весу обезьяны. Допустим, что обезьяна взбирается вверх по кана­ту. Что произойдет с грузом?»

Заданные условия здесь недостаточны для того, чтобы в полной мере обосновать какое-либо однознач­ное решение. Ответ зависит от дополнительных огра­ничений, используемых при его нахождении. Если не обращать внимание на трение каната о блок, массу каната и блока, то обезьяна и груз будут двигаться вверх с одинаковыми ускорениями. Их скорости в лю­бой момент будут равные, и за равные промежутки времени они пройдут равные расстояния. К иному результату приведет учет массы блока, также трения и массы каната. Именно с этим были связаны разногла­сия и неоднократно возникавшие на страницах попу­лярных изданий по физике споры относительно того, какое решение считать правильным.

Чем больше не хватает средств для нахождения исчерпывающего ответа, тем шире пространство воз­можностей решения проблемы, тем шире сама пробле­ма и неопределенней конечная цель. Многие из таких проблем не по силе отдельным исследователям и опре­деляют границы целых наук.

Формулировка всякой действительной проблемы содержит в себе подсказку, где нужно искать средства, которых недостает. Они не находятся в сфере в абсо­лютно неизвестного и обозначены в проблеме некото­рым образом, наделены некоторыми признаками. На­пример, для физиков долгое время остается загадкой природа шаровой молнии. Вопрос «Какова природа шаровой молнии?» подсказывает, что отыскиваемое должно быть подчиненным понятию причины, неявно зафиксированному в предпосылке данного вопроса.