Реклама





Книги по философии

Мартин Бубер
Я и ТЫ

(страница 10)

Только прислушайтесь к нему!

* По необычному произношению слова "шиболет" были опознаны воины из колена Эфраима (Судьи 12). - Прим. ред.

Как дисгармонично Я индивидуальности! Оно может вызвать огромное сочувствие, если исходит из уст, трагически сомкнутых стремлением утаить внутреннее противоречие. Оно может вызвать ужас, если беспорядочно, необузданно и безоглядно вырывается из уст, выставляющих напоказ это противоречие. Если же оно исходит из уст тщеславных и многоречивых, оно жалко или отвратительно. Кто произносит Я акцентированно, обнажает срам мирового духа, приниженного до духовности.

Но как прекрасно и гармонично звучит такое живое, такое впечатляющее Я Сократа. Это - Я нескончаемой беседы, и ветер беседы овевает его на всех его путях, даже перед судьями и даже в последние минуты заточения. Это Я жило в отношении к людям, воплощавшемся в диалоге, в беседе. Это Я не переставало верить в реальность людей и устремлялось навстречу им. И оно занимало свое место рядом с ними в реальности, и реальность уже не покидала его. Его одиночество не могло быть оставленностыо; когда мир людей замолкал, его Я слышало голос своего даймона*, говорившего Ты.

* Даймон - судьбоносное начало. - Прим. ред.

Как прекрасно и гармонично звучит наполненное Я Гете! Это Я чистого общения с природой; она беспрестанно говорит с ним, она открывает ему свои таинства, хотя и не выдает своей тайны. Это Я верит в нее и, говоря розе: "Так это ты", занимает рядом с ней свое место в единой реальности. От этого остается с ним, когда Я Гете возвращается к себе, дух реального: взгляд солнца запечатлевается в благословенном оке, осознающем свою лучезарность, и дружба стихий сопровождает этого человека в тишину смерти и становления.

Так звучит сквозь века "щедрая, истинная и чистая" Я-речь тех, кто познал единство с реальностью, личностей сократовского и гетевского типа.

И, забегая вперед, укажем здесь на сферу абсолютного отношения: как покоряюща Я-речь Иисуса и как несомненно убедительна! Ибо это - Я абсолютного отношения, где человек свое Ты называет "Отцом", так, что сам он уже только сын, и никто иной. Когда бы он ни говорил Я, он может иметь в виду лишь Я святого основного слова, которое для него вырастает в абсолютное. Если где-либо его затрагивает изолированность - единство пересиливает: и, только исходя из единства, говорит он с другими. Тщетно будете вы пытаться свести это Я к такому, которое сильно самим собою, или это Ты - к чему-то, что обитает в нас, т. е. опять-таки пытаться лишить реальности реальное, присутствующее в Настоящем отношение. Реальное - живо присутствующее отношение: Я и Ты остаются, каждый человек может говорить Ты, и когда он - Я, каждый человек может говорить Отец, и тогда он - сын; реальность остается.

* * *

- НО ЧТО, ЕСЛИ МИССИЯ ЧЕЛОВЕКА требует от него, чтобы он не знал другого единства, кроме единства со своим Делом, и, следовательно, не знал бы реального отношения к Ты, не имел бы представления о Ты; чтобы все вокруг него превращалось в ОНО - его Делу служащее Оно? Как насчет Я-речи Наполеона? Разве она незаконна? Разве этот феномен познания и использования не личность?

- На самом деле властелин века явно не знал измерения Ты. Это правильно выражает фраза: всякое существо было для него valore*. Он, который своих соратников, отрекшихся от него после его падения, мягко сравнивал с Петром, сам не имел никого, от кого бы он мог отречься, ибо он не имел никого, кого бы он воспринял как сущность. Он был демоническим Ты миллионов, не отвечающим, на Ты отвечающий Оно, не отвечающим в сфере личной, отвечающим только в своей сфере - в сфере своего Дела, только своими деяниями отвечающим. Это - стихийно-исторический барьер, где основное слово единства теряет свою реальность, свой характер взаимодействия: демоническое Ты, для которого никто не может стать Ты. Это третье по отношению к личности и индивидуальности, к свободному человеку и человеку своевольному, но не между ними, - это третье существует, фатально выступая в фатальные времена: кому все пламенеет навстречу и кто сам - в холодном огне; к кому ведут тысячи отношений и от кого - ни единого; кто не участвует ни в какой реальности и в ком без числа принимают участие как в реальности.

* Valore - величина. Это итальянское слово может также означать: ценность, отвага, пригодность. - Прим. ред.

Конечно, он рассматривает окружающие его существа как машины, способные к различной деятельности, которые надлежит расчетливо использовать для Дела. Но и на себя самого он смотрит так же (только что свою работоспособность он вынужден каждый раз заново выяснять на опыте, и все-таки он не знает ее границ). И с самим собой он обращается как с Оно.

И поэтому его Я-речь не обладает живой впечатляющей силой и полнотой; но уж во всяком случае она не подделывает эти качества, как современная индивидуальность. Он совсем не говорит о себе, а только "от себя". Я, которое он произносит и пишет, - это необходимое подлежащее его постановлений и распоряжений, ни больше и ни меньше; у него нет субъективности, но нет и занятого своим способом бытия самосознания и уж, конечно, нет мании создавать иллюзию себя. "Я - часы, которые существуют и не знают себя" - так выразил он сам свою фатальность, реальность этого феномена и нереальность этого Я, выразил в то время, когда он был выброшен из своего Дела и когда впервые у него появилась потребность и возможность говорить о себе, думать о себе, впервые осознать свое Я, которое только тогда впервые проявилось. Проявившееся не было только субъектом, но и субъективности не достигло; расколдованное, но неспасенное, оно выразило себя в страшных, столь же гармоничных, сколь и дисгармоничных, словах: "Вселенная смотрит на нас!" В конце Я Наполеона снова погрузилось в тайну.

Кто бы осмелился, после такого пути и такого падения, утверждать, что он понял свою громадную, свою чудовищную миссию - или что он ее неверно понял? Несомненно, что эпоха, властелином и образцом которой стал демон, не знающий Настоящего, не понимает его. Она не знает, что здесь властвуют стечение обстоятельств и исполнение, а не пылкость силы и наслаждение силой. Она восторгается властительностью этого чела и не подозревает, какие знаки начертаны на нем - подобно числам на циферблате часов. Она старается подражать этому взгляду на существа, не понимая его вынужденности и необходимости, и подменяет деловую суровость этого Я пьянящим сознанием оригинальности. Слово "Я" остается шиболет человечества. Наполеон произносил его без способности к отношению, но он произносил его как Я некоего свершения. Кто пытается вторить ему, лишь выдает этим безысходность своего внутреннего противоречия.

* * *

- ЧТО ТАКОЕ ВНУТРЕННЕЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ?

- Если человек не подтверждает жизнью априори отношения, врожденное Ты не проявляется и не воплощается в Ты встреченном, вместо этого обращаясь вовнутрь. Оно развивается в неестественном, невозможном объекте, в Я; это означает: оно развивается там, где для его развития совсем нет места. Так возникает противостояние в самом себе, которое не может быть отношением, Настоящим, струящимся взаимодействием, а только самопротиворечием. Человек может пытаться истолковать его как отношение, даже как религиозное, чтобы вырваться из ужаса самоудвоения; но он вынужден вновь и вновь обнаруживать ложность такого толкования. Здесь - предел жизни. Здесь неосуществленное ищет убежища в нелепой видимости осуществления; оно пробивается ощупью в лабиринте и запутывается все сильнее.

* * *

ВРЕМЕНАМИ, когда человека охватывает ужас отчуждения между Я и миром, у него появляется мысль: нужно что-то сделать. Как в дурную полночь, когда лежишь, истерзанный снами наяву - оплоты разрушены, бездна вопиет, - и посреди терзаний ты замечаешь: еще существует жизнь, надо только пробиться к ней - но как, как?

Таков человек в часы осознания: ужасаясь, он ищет выхода, но не знает пути. Все же, быть может, он знает путь - совсем внутри, глубинным нежеланным знанием путь обновления, который ведет через жертву. Но он отвергает это знание; "мистическое" не выносит электрического света. Он призывает мысль; на нее он - не без оснований - крепко уповает: она должна снова все привести в порядок. В этом ведь состоит высокое искусство мысли: нарисовать надежную и вполне правдоподобную картину мира. И вот он говорит своей мысли: "Посмотри на этого, с жестокими глазами, так устрашающе расположившегося здесь, - разве это не тот самый, с кем я когда-то играл? Знала бы ты, как он улыбался мне этими самыми глазами и какими добрыми они были! Посмотри на мое жалкое Я - признаюсь тебе: оно пусто и, что бы я с собой ни делал, при помощи познания и использования, это не заполняет его пустоту. Не помиришь ли ты меня с ним снова, чтобы оно оставило меня в покое и чтобы я исцелился?" И мысль, услужливая и искусная, рисует с необычайной быстротой ряд - нет, два ряда картин, на правой и на левой стене. На одной простирается (скорее, совершается, ибо мысленные картины мира - отличный кинематограф) вселенная. Из круговращения звезд выныривает маленькая Земля, из копошения на земле выныривает маленький человек, и вот история несет его дальше сквозь времена, чтобы постоянно отстраивать заново муравейники культур, которые она растаптывает. Под цепью картин написано: "Одно и все". Другая стена - стена души. Пряха прядет: орбиты всех звезд, и жизнь всех созданий, и всю историю мира; все это - из одной нити и не называется более: звезды, создания, мир, но: ощущения и представления или даже: переживания и душевные состояния. Под цепью картин написано: "Одно и все".

Если теперь человек снова когда-нибудь содрогнется в отчуждении и мир устрашит его, он подымет взор (направо или налево - как постучится) и увидит картину. Там видит он, что Я вложено в мир и что Я, собственно, вовсе не существует, значит, мир не может сделать этому Я ничего плохого - и он успокаивается; или же он видит, что мир вложен в Я и что мир, собственно, вовсе не существует, значит, мир не может сделать этому Я ничего плохого - и он успокаивается. И в другой раз, когда человек содрогнется в отчуждении и Я устрашит его, он подымет взор и увидит картину; и на какую бы он ни смотрел, все равно: пустое Я до краев напичкано миром, мировой поток захлестывает Я-ион успокаивается.

Название книги: Я и ТЫ
Автор: Мартин Бубер
Просмотрено 27906 раз

1234567891011121314151617