Реклама





Книги по философии

Фрэнсис Бэкон
Великое восстановление наук. Разделение наук

(страница 84)

Шестое предписание требует не слишком сильно связывать себя с каким-нибудь делом; хотя на первый взгляд оно может быть и не таит в себе никаких опасностей, но всегда нужно иметь наготове либо открытое окно, чтобы выпрыгнуть, либо какую-нибудь потайную дверь, чтобы скрыться.

Седьмое предписание -- это в сущности старинный совет Бианта, только речь идет здесь не о вероломстве, а об осторожности и сдержанности: "Любить друга, помня при этом, что он может стать врагом, и ненавидеть врага, помня, что он может стать другом" ^". Ведь тот, кто слишком отдается дружбе, приносящей ему лишь несчастье, или бурной и тягостной ненависти, или пустому ребяческому соперничеству, неизбежно наносит непоправимый ущерб всем своим интересам.

Приведенных примеров вполне достаточно для того, чтобы охарактеризовать учение о жизненной карьере. И здесь необходимо еще раз напомнить читателям, что те беглые указания и наброски, которые мы делаем, говоря о науках, до сих пор еще не созданных или не получивших развития, ни в коем случае не должны приниматься за подлинные исследования этих вопросов, но должны рассматриваться лишь как своего рода лоскутки или кайма, по которым можно судить и о всем куске ткани в целом. С другой стороны, мы не настолько наивны, чтобы утверждать, что невозможно достичь счастья и благосостояния без всех тех тягостных усилий, о которых мы здесь говорили. Ведь мы прекрасно знаем, что иным счастье как бы само идет в руки, другие же добиваются его только благодаря упорству и старательности, да еще, пожалуй, некоторой осторожности, не нуждаясь ни в какой сложной и тяжелой науке. Но точно так же как Цицерон, изображая совершенного оратора, не стремится к тому, чтобы каждый из юристов был или мог быть таким же, и точно так же как при изображении совершенного государя или придворного (а некоторые писатели предприняли попытку создать такие трактаты) этот образец создается исключительно на основе отвлеченных представлений о совершенстве, а вовсе не реальной действительности, так поступаем и мы, давая советы политическому деятелю, но лишь в том, повторяю, что касается его личного преуспевания.

Однако мы должны напомнить, что все отобранные нами и приведенные здесь предписания принадлежат к числу тех, которые называются честными. Что же касается нечестных средств, то если кто-нибудь захочет учиться у Макиавелли, который советует "не слишком большое значение придавать добродетели, но заботиться лишь о том, чтобы создать впечатление добродетельного человека, ибо молва о добродетели и вера в то, что вы ею обладаете, полезны для человека, сама же добродетель только мешает", а в другом месте предлагает политическому деятелю "положить в основу всей своей деятельности убеждение, что только страхом можно легко заставить людей подчиниться воле и замыслам политика я поэтому последний должен употребить максимум усилий на то, чтобы, насколько это от него зависит, сделать людей послушными себе, держа их в постоянной тревоге и неуверенности" "^ так что его политик оказывается тем человеком, которого итальянцы называют сеятелем колючек; или если кто-то соглашается с той аксиомой, на которую ссылается Цицерон: "Пусть гибнут друзья, лишь бы враги погибли" "^ как поступили, например, триумвиры, заплатившие за гибель врагов жизнями ближайших друзей; или если кто-нибудь вознамерится подражать Катилине и попытается сеять смуту и волнения в собственном государстве для того, чтобы лучше половить рыбу в мутной воде и легче устроить свое благосостояние, следуя словам того же Катилины: "Если дело мое охватит пожар, то я погашу его не водой, а развалинами города" ™, или если кто-то захочет повторить известные слова Лисандра, который обычно говорил, что "детей следует привлекать к себе пирожками, а взрослых -- обманом" ^, и последовать множеству других такого же сорта бесчестных и пагубных советов, которых, как это бывает и в любом другом деле, значительно больше, чем честных и разумных; если, повторяю, кому-нибудь подобного рода извращенная мудрость доставляет удовольствие, то я не стал бы отрицать того, что этот человек (поскольку он полностью освободился от всех законов милосердия и добродетели и посвятил себя целиком заботам об устройстве собственного благосостояния) может более кратким путем и быстрее упрочить свое положение и богатство. Ведь в жизни происходит то же самое, что и в путешествии, где самый короткий путь всегда грязнее и неприятнее, а лучший путь оказывается, как правило, окольным.

Но люди ни в коем случае не должны прибегать к такого рода бесчестным средствам; скорее им следует (если только они владеют собой, способны сдерживать себя и не дают вихрю и буре честолюбия увлечь себя в противоположную сторону) представить перед глазами не только эту общую схему мира, согласно которой все "есть суета и страдание духа" '^, но и более специальную, показывающую, что само бытие без нравственного бытия есть проклятие, и, чем значительнее это бытие, тем значительнее это проклятие; и где самой высокой наградой добродетели является сама добродетель, точно так же как самой страшной казнью за порок является сам порок. Ибо прекрасно сказал поэт:

...о, какою же вам, какою наградою, мужи,

Можно за подвиг воздать? Наградят вас прекрасно, во-первых,

Боги и ваша же честь... '^

С другой стороны, не менее правильно говорится и о мерзавцах: "И ему отомстят его нравы" ^. Более того, даже во всех своих волнениях и беспрестанных заботах и мыслях о том, как лучше и вернее устроить и обеспечить свое благосостояние, даже среди всех этих метаний ума люди должны обращать свои взоры к божественной воле и вечному провидению, которое всегда опрокидывает и сводит на нет все махинации негодяев, все их подлые, хотя иной раз и хитроумные замыслы; согласно словам Писания: "Зачавший несправедливость родит суету" '^. И даже если они не будут прибегать к несправедливости и нечестным средствам, однако же вся эта беспрерывная, безостановочная, не знающая ни минуты покоя, ни единого дня отдыха лихорадочная погоня за счастьем не дает человеку ни малейшей возможности воздать господу как полагающуюся ему дань часть нашего времени. Ведь, как известно, господь требует от нас и берет себе десятину от наших способностей и седьмую часть нашего времени. Так зачем же гордо поднимать голову к небесным высям, когда дух простерт по земле, подобно змию, пожирающему прах? Это не укрылось даже от язычников:

Пригнетая к земле часть дыханья божественной силы! ^.

Если же кто-нибудь льстит себя надеждой, что он сможет честно пользоваться своим богатством и могуществом, какими бы нечестными способами они ни были добыты (подобно тому как всегда говорили о Цезаре Августе и Септимии Севере, что "они должны были или никогда не родиться, или никогда не умирать" '^ -- столько зла совершили они, прокладывая себе путь к вершинам могущества, и, наоборот, -- столько добра, достигнув их), то он должен тем не менее понять, что такого рода компенсация добром за причиненное зло получает одобрение лишь впоследствии, сама же мысль об этом с полным основанием заслуживает осуждения. Наконец, не будет лишним, если мы во время этой напряженной и бешеной погони за счастьем несколько охладим свой пыл, вспомнив о довольно удачном замечании императора Карла V '^, сделанном им в наставлениях своему сыну, где он говорил, что счастье подражает женщинам, обычно презрительно отвергающим тех своих поклонников, которые слишком ухаживают за ними. Но это последнее касается только тех, чей вкус испорчен болезнью души. Скорее люди должны опираться на тот камень, который является как бы краеугольным и для теологии, и для философии, поскольку они утверждают в сущности почти одно и то же о том, к чему прежде всего следует стремиться. Ведь теология заявляет: "Прежде всего ищите царство божье, а все остальное -- приложится" '^. Но и философия утверждает нечто подобное: "Прежде всего ищите душевное благо, остальное же или придет, или не принесет вреда". Впрочем, этот фундамент, если его закладывают люди, иной раз строится на песке; именно об этом говорит возглас М. Брута, вырвавшийся у него перед самой его гибелью:

Чтил я тебя добродетель -- ты же лишь имя пустое '"°.

Но тот же самый фундамент, заложенный Богом, всегда зиждется на незыблемой скале. На этом мы завершаем рассмотрение учения о жизненной карьере и одновременно общего учения о деловых отношениях.

Глава III

Разделение науки о власти, т. е. о государстве, здесь не приводится. Мы укажем путь к созданию только двух наук, не существующих в настоящее время, а именно: учения о расширении границ державы и учения о всеобщей справедливости, или об источниках права

Теперь я перехожу к искусству власти, или к учению об управлении государством, куда я включаю и экономику ^', поскольку семья составляет частицу государства. Как я уже говорил выше, в этой области я решил хранить молчание. При этом, однако, я вовсе не считаю, что совершенно не способен сказать на эту тему что-нибудь, что могло бы оказаться полезным и разумным: ведь я обладаю большим и длительным опытом на этом поприще. Занимая последовательно множество почетных государственных должностей, хотя и не имея на то никаких заслуг, лишь благодаря безграничной милости и благоволению ко мне Вашего Величества я достиг самого высокого положения в королевстве, занимал эту высшую должность в течение целых четырех лет и, что гораздо важнее, беспрерывно в течение восемнадцати лет постоянно беседовал с Вашим Величеством и выполнял Ваши поручения (а это даже из любого бревна могло бы сделать политика), наконец, из всех наук я уделил больше всего внимания и времени изучению истории и права. Обо всем этом я говорю не для того, чтобы похвастаться перед потомками, а потому что, как я полагаю, имеет некоторое отношение к достоинству и значению наук тот факт, что человек, рожденный скорее для научной, чем для какой бы то ни было другой деятельности, оказавшись какой-то неведомой судьбой, вопреки склонностям своего характера на поприще практической деятельности, был, однако, при мудрейшем короле удостоен права исполнять весьма почетные и трудные обязанности. Но если даже после всего этого я, воспользовавшись свободным временем, попытаюсь родить что-нибудь на тему политики, то такое произведение, вероятно, окажется либо недоноском, либо мертворожденным ребенком. Между тем, чтобы не оставалось вообще незанятым столь возвышенное место (ибо все остальные науки уже размещены на своих местах), я решил отметить здесь как недостающие и нуждающиеся в развитии лишь два раздела гражданской науки, не затрагивающих тайн государственной власти, но являющихся достаточно общими по своему характеру, и, как мы это обычно делаем, привести примеры их исследования.

Название книги: Великое восстановление наук. Разделение наук
Автор: Фрэнсис Бэкон
Просмотрено 120110 раз

...
...747576777879808182838485868788899091929394