Реклама
Книги по философии
Сатпрем
Бунт земли
(страница 22)
И все старые привычки... постепенно теряют свою опору. Мы не борем- ся с ними, потому что эта битва была бы бесконечной -- выкиньте скверную мысль или скверную идею, и через полминуты она вернется к вам назад. Тогда как, как только мы подхватили верную вибрацию -- которая подобна вибрации простора, радости, подобно пузырению моря, искристости волны, накатывающей на берег -- материя очень рада начать "крутить" эту вибра- цию. И в конце концов она делает это автоматически. И... (по меньшей ме- ре, это переживают некоторые люди) даже во время сна мы схватываем себя (я схватывал себя; это может случиться и с другими), мое тело схватывает себя, повторяя мантру.
Так мы понимаем, как так называемый закон смерти, закон несчастного случая -- все эти законы -- РАСТВОРЯЮТСЯ этой вибрацией. Ведь у них нет "сокровенного" существования в клетках. Клетка повторяет ВСЕ, ЧТО МЫ ХО- ТИМ. И именно мы притягиваем себе свои болезни, несчастные случаи, смерть, упадок, увядание, просто по привычке, через наше ощущение неиз- бежного, возможного, невозможного и т.д.
И, наконец, совершенной другой вид вибрации начинает (как бы выра- зиться?) "пульсировать" в этой материи. И это можно сделать, гуляя по улице -- лично я делал это при любых обстоятельствах, в наиболее баналь- ных, как и в самых невозможных местах, казавшихся удушающими, в... я де- лал это ПОВСЮДУ.
Товарницки: Но до сих пор, насколько нам известно, никто не превзо-
шел смерть. Умерла и сама Мать, которая боролась со смертью тем же
образом, что и Шри Ауробиндо. Так что же произошло?
Прежде всего, я не уверен, что единственное человеческое существо может, индивидуально, РАДИ СЕБЯ, превзойти закон смерти. Один особый ин- дивид не играет никакой роли. Совсем никакой. Должно подключиться созна- ние всей земли в ее вечности.
Да, смерть не неизбежна: МОЖНО избежать закона смерти. Но... как раз здесь и начинается проблема -- не проблема, а основная трудность.
Что же происходит по мере того, как клетка все больше и больше очи- щается от всех ее катастрофических и смертных привычек?
Это трудно понять, но в ту минуту, когда материя освобождается от своих катастрофических привычек, она тут же становится ВСЕЙ материей. Нет больше стен, нет больше разделения. Маленькая индивидуальная энер- гия, заключенная в аквариум, больше не является индивидуальной энергией, вращающейся по прежним кругам; это гран-ди-оз-ная энергия -- та самая, что правит вселенной.
И все те, кто жили с Матерью, знают, что это значит, хотя бы нем- ножко.
Она говорила мне.. Как часто они мне говорила: "Я должна прикрыть себя! Я должна прикрыть себя, иначе это становится невыносимым."
Эта энергия невыносима. Она столь грандиозно "чистая" и "солнеч- ная", что на малейшие пораженческие поползновения в наших глубинах -- все это составляет вещество нашего существа -- она действует как луч света в крысиной норе. Все начинает метаться и визжать. Когда находишься рядом с Матерью, то все эти темные вещи в глубинах человеческой материи начинают задыхаться и метаться, чувствовать, что... их срок подходит к концу.
Так что недостаточно стать новым видом.
Вам нужно позаботиться о том, чтобы не быть убитым старым.
И здесь мы подходим к чему-то... очень болезненному, что действи- тельно составляет суть человеческой убогости.
Дело в том, что земля (можно сказать, что ашрам был просто символи- ческим представлением земли, типичных человеческих существ, некоторой человеческой субстанции, которая должна быть трансформирована) и вся эта материя чрезвычайно злобно отторгает радость. Она отторгает простор, не- объятность. Она очень привязана к свои скрипучим маленьким привычкам. Она очень привязана к своим маленьким идеям, маленьким силам, маленьким способам бытия -- даже если они "йогические". Попробуйте изгнать из че- ловеческого сознания то представление, что перед фотокамерой они не должны позировать со скрещенными ногами, окруженные благоухающими арома- тами фимиама или жасмина.
Так что они все чаще говорили: "Она впадает в детство. Ей 92, затем 93, затем 94. И это происходит всегда. Это нескончаемо."
Печально об этом говорить... но так оно и было. Им было достаточно, они больше не могли выносить Мать.
Им было довольно.
Что касается меня, то только потому что я достиг КОНЦА всех возмож- ных переживаний, с того дня, как я вскричал в концлагере... кричал везде -- кричал в лесу, кричал на дорогах Индии, кричал... действительно на крайних переделах моей собственной человечности, с таким жгучим зовом "нечто иного" -- той необъятности, того света, той красоты. Я так СИЛЬНО нуждался в этом, что как бы был способен "выдержать" эту мощь света. И даже когда я чувствовал, что мое тело начинает разрушаться -- потому что давление этой энергии было столь грандиозным, знаете ли -- даже тогда я говорил "ДА! ДА! БОЛЬШЕ! И еще БОЛЬШЕ! И даже если я должен умереть от этого!... Пусть я умру лучше так, чем на больничной койке!"
И тогда я смотрел на нее... я смотрел на нее. Ей было 92, 93, 94 года. И столь одинокая. Окруженная таким чудовищным непониманием. Они приходили увидеть ее и забрасывали ее таким пустяковыми, такими мелочны- ми делами: "Стоит ли мне продать машину по такой-то цене?", "Следует ли мне жениться на такой-то женщине?", "Должен ли я делать это или следует сделать то?...". Они заваливали ее письмами, вопросами и даже проявляли дурную волю: "Довольно! Достаточно! (как я и говорил в начале) Достаточ- но! Избавьте меня от этого!"
Очень трудно вынести Истину -- ЖИВУЮ Истину. ЖИВУЮ Энергию.
Я смотрел на нее... эти клетки, это тело, столь ясное, столь проз- рачное, было окружено и постоянно поглощало отрицание, отказ и даже бунт. Всякий раз это происходило так, как если бы клетки подхватывали некую человеческую болезнь, или, возможно, эту человеческую болезнь -- ТОЧНО человеческую болезнь. И всякий раз она должна была очищать, в собственном теле, все эти внушения, всю эту дурную волю!...
А КТО верил?
КТО говорил: "Мать НАЙДЕТ путь. Мать ПРОЙДЕТ через это."
Кто верил?
Она обычно говорила мне: "Ни один здесь".
Ни один здесь.
Так вот и было: это существо, которое пыталось сделать столь многое для земли, которое столь много искало ради любви и красоты на земле -- и... "Ни один." Было так... трогательно, мучительно, знаете ли, видеть, как на нее все больше давила, если можно так сказать, боль этого челове- ческого отказа, этого человеческого непонимания.
Я действительно любил Мать.
Она была величественной.
Она была героической.
Затем, однажды, они закрыли передо мною ее дверь.
Товарницки: Кто?
Ее ученики. Я не понимаю их мира; их способ бытия ускользает от ме- ня. Я не мог понять их. Я не мог понять эту ревность или зависть. Я не мог ничего из этого понять.
Они захлопнули передо мною дверь.
Так что ничего не оставалось, вы видите.
Зачем становиться бессмертной?
Зачем светить?
Только ради себя?
Она, которая так любила землю, которая так сильно пыталась передать собственный секрет радости -- радости в материи, то есть. Этот секрет необъятности, связь со всем и каждым.
Она ушла.
Но она не ушла далеко.
Она здесь. Она здесь.
Я чувствую ее. Она улыбается мне. Она поддерживает меня.
Но это не ради меня одного. Это так очевидно, что каждый может поз- вать ее в своем сердце, на детский лад, где угодно, на любом языке... "То" готово помогать нам и.. вынуждает нас двигать горы.
Она здесь.
Если у нас есть отвага на Радость.
Товарницки: Что она сказала перед уходом?
Но они закрыли передо мной дверь за полгода до этого.
Товарницки: Но перед этим она сказала Вам нечто: "Другие поверят,
что я умерла..."
О, да!
Товарницки: Можете сообщить нам поточнее?
"Они поверят, что я умерла. Но ты все знаешь и расскажешь им. Я бы и сама им сказала, но они не верят мне." Вот что она сказала.
"Но они не верят мне."
Во что они верили?
Что она стара.
Как бы там ни было...
Товарницки: А что это был за бунт? Почему они восставали против Ма-
тери в течение тех последних лет?
Бунт был неявным. Он был нескладным ропотом во многих людях, и осо- бенно в ее ближайшем окружении.
Хорошо, это... довольно легко понять.
Для каждого из них Мать представляла препятствие для его маленького желания, его маленького эго, его маленькой силы или престижа... Каждый ощущал препятствие.
Действительно, достаточно только посмотреть вокруг: после ухода Ма- тери все эти зажатости вырвались на свободу. Все те маленькие... сущест- ва, томимые жаждой власти, престижа -- все одетые в безупречно белое -- кто даже пытался наложить свои руки на Адженду Матери, на все беседы, которые она вела со мной, так напуганы они были тем, что она могла бы сказать мне. Они перепробовали все.
Но нет смысла говорить об этих отрицательных вещах.
Они пройдут -- пусть они идут своей дорогой; это не имеет значения.
Не более чем древний орангутанг или примат протестовал против чело- века. Но это не помешало приходу человека.
Пусть они возвращаются к своим духовным медитациям, ко своем праху.
Но то, что Мать посеяла на земле, с таким большим страданием -- это необратимо.
