Реклама
Книги по философии
Джалаладдин Руми
Стихи
(страница 2)
Хозяин же такую речь завел:
"Вот ты - законовед и веры друг,
Твердыня правды, мудрый муж наук!
Бесспорно это. Но обманщик тот,
Себя он за сеида выдает!
А что его почтеннейшая мать
Проделывала-нам откуда знать?
Любой ублюдок в даши дни свой род
От корня Мухаммадова ведет"
Все, что ни лгал он злобным языком,
То было правдою о нем самом.
Но так садовник льстиво говорил,
Что вовсе гостя он обворожил.
И многомудрый муж, законовед,
"Ты прав!"-сказал хозяину в ответ.
Тогда к сеиду садовод пошел
С дубиною, промолвив: "Эй, осел!
Вот! Иль оставил сам святой пророк
Тебе в наследство гнусный твой порок?
На льва детеныш львиный всем похож!
А ты-то на пророка чем похож?"
И тут дубиною отделал он
Сеида бедного со всех сторон.
Казнил его, как лютый хариджит,
Сразил его, как Шимр и как Езид.
Весь обливаясь кровью, тот лежал
И так в слезах законнику сказал:
"Вот ты один остался, предал нас,
Сам барабаном станешь ты сейчас?
Я в мире не из лучших был людей,
Но лучше все ж, чем этот лиходей!
Себя ты погубил, меня губя,
Плохая вышла мена у тебя!"
Тогда, к последнему из трех пришед,
Сказал садовник: "Эй, законовед! .
Так ты законовед? Да нет, ты вор!
Ты - поношенье мира и позор.
Или разрешено твоей фатвой
Влезать без позволенья в сад чужой?
Где, у каких пророков, негодяй,
Нашел ты это право? Отвечай!
В "Посреднике" иль в книге "Океан"
Ты это вычитал? Скажи, болван!"
И, давши волю гневу своему,
Садовник обломал бока ему.
Мучителю сказал несчастный: "Бей!
Ты прав в законной ярости твоей:
Я кару горше заслужил в сто раз,
Как всякий, кто друзей своих предаст!
Да поразит возмездие бедой
Тех, кто за дружбу заплатил враждой".
Вот как непонимание порой
Способно дружбу подменить враждой,
Как может злобу породить в сердцах
Одно и то ж на разных языках.
Шли вместе турок, перс, араб и грек.
И вот какой-то добрый человек
Приятелям монету подарил
И тем раздор меж ними заварил.
Вот перс тогда другим сказал: "Пойдем
На рынок и ангур приобретем!"
"Врешь, плут,- в сердцах прервал его араб,-
Я не хочу ангур!Хочу эйнаб!"
А турок перебил их: "Что за шум,
Друзья мои? Не лучше ли узюм?"
"Что вы за люди:! -грек воскликнул им.-
Стафиль давайте купим и съедим!"
И так они в решении сошлись,
Но, не поняв друг друга, подрались.
Не знали, называя виноград,
Что об одном и том же говорят.
Невежество в них злобу разожгло,
Ущерб зубам и ребрам нанесло.
О, если б стоязычный с ними был,
Он их одним бы словом помирил.
"На ваши деньги,-он сказал бы им,-
Куплю, что нужно всем вам четверым,
Монету вашу я учетверю
И снова мир меж вами водворю!
Учетверю, хоть и не разделю,
Желаемое полностью куплю!
Слова несведущих несут войну,
Мои ж - единство, мир и тишину".
Отца какой-то мальчик провожал
На кладбище и горько причитал:
"Куда тебя несут, о мой родной,
Ты скроешься навеки под землей!
Там никогда не светит белый свет,
Там нет ковра да и подстилки нет!
Там не кипит похлебка над огнем,
Ни лампы ночью там, ни хлеба днем!
Там ни двора, ни кровли, ни дверей,
Там ни соседей добрых, ни друзей!
О как же ты несчастен будешь в том
Жилье угрюмом, мрачном и слепом!
Родной! От тесноты и темноты
Там побледнеешь и увянешь ты!"
Так в новое жилье он провожал
Отца и кровь - не слезы - проливал.
"О батюшка! - Джуха промолвил тут.-
Покойника, ей-богу, к нам несут!"
"Дурак!" - сказал отец. Джуха в ответ:
"Приметы наши все, сомненья нет,
Все как у нас: ни кровли, ни двора,
ни, хлеба, ни подстилки, ни ковра!".
У заклинателя индийских змей
Базарный вор, по глупости своей,
Однажды кобру сонную стащил -
И сам убит своей добычей был.
Беднягу заклинатель распознал,
Вздохнул: "Он сам не знал, что воровал
С молитвой к небу обратился я,
чтобы нашлась пропавшая змея.
А ей от яда было тяжело,
Ей, видно, жалить время подошло.
Отвергнута была моя мольба,
От гибели спасла меня судьба".
Так неразумный молится порой
О пользе, что грозит ему бедой.
И сколько в мире гонится людей
За прибылью, что всех потерь лютей!
При караване караульщик был,
Товар людей торговых сторожил.
Вот он уснул. Разбойники пришли,
Все вняли и верблюдов увели.
Проснулись люди: смотрят - где добро:
Верблюды, лошади и серебро?
И прибежали к сторожу, крича,
И бить взялись беднягу сгоряча.
И молвили потом: "Ответ нам дай:
Где наше достоянье, негодяй?"
Сказал: "Явилось множество воров.
Забрали сразу все, не тратя слов..."
"Да ты где был, никчемный человек?
Ты почему злодейство не пресек?"
Сказал: "Их было много, я один...
Любой из них был грозный исполин!"
А те ему: "Так что ты не кричал:
"Вставайте! Грабят!" Почему молчал?"
"Хотел кричать, а воры мне: молчи!
Ножи мне показали и мечи.
Я смолк от страха. Но сейчас опять
Способен я стонать, вопить, кричать.
Я онемел в ту пору, а сейчас
Я целый день могу кричать для вас".
Среди казвинцев жив и посейчас
Обычай - удивительный для нас -
Накалывать, с вредом для естества,
На теле образ тигра или льва.
Работают же краской и иглой,
Клиента подвергая боли злой.
Но боль ему приходится терпеть,
Чтоб это украшение иметь.
И вот один казвинский человек
С нуждою той к цирюльнику прибег.
Сказал: "На мне искусство обнаружь!
Приятность мне доставь, почтенный муж!"
"О богатырь! - цирюльник вопросил.-
Что хочешь ты, чтоб я изобразил?"
"Льва разъяренного! - ответил тот.-
Такого льва, чтоб ахнул весь народ.
В созвездье Льва - звезда судьбы моей!
А краску ставь погуще, потемней".
"А на какое место, ваша честь,
Фигуру льва прикажете навесть?"
"Ставь на плечо,- казвинец отвечал
Чтоб храбрым и решительным я стал,
Чтоб под защитой льва моя спина
В бою и на пиру была сильна!"
Когда ж иглу в плечо ему вонзил
Цирюльник, "богатырь" от боли взвыл:
"О дорогой! Меня терзаешь ты!
Скажи, что там изображаешь ты?"
"Как что?-ему цирюльник отвечал.-
Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал
"С какого ж места ты решил начать
Столь яростного льва изображать?"
"С хвоста".- "Брось хвост! Не надобно хвоста!
Что хвост? Тщеславие и суета!
Проклятый хвост затмил мне солнце дня,
Закупорил дыханье у меня!
С чародей искусства, светоч глаз,
Льва без хвоста рисуй на этот раз".
И вновь цирюльник немощную плоть
Взялся без милосердия колоть.
Без жалости, без передышки он
Колол, усердьем к делу вдохновлен.
"Что делаешь ты?"-мученик вскричал.
"Главу и гриву",- мастер отвечал.
"Не надо гривы мне, повремени!
С другого места рисовать начни!"
Колоть пошел цирюльник. Снова тот
Кричит: "Ай, что ты делаешь?" - "Живот".
Взмолился вновь несчастный простота:
"О дорогой, не надо живота!
Столь яростному льву зачем живот?
Без живота он лучше проживет!"
И долго, долго, мрачен, молчалив,
Стоял цирюльник, палец прикусив.
И, на землю швырнув иглу, сказал;
"Такого льва господь не создавал!
Где, ваша милость, льва видали вы
Без живота, хвоста и головы?
Коль ты не терпишь боли, прочь ступай,
Иди домой,на льва не притязай!"
О друг, умей страдания сносить,
Чтоб сердце светом жизни просветить.
Тем, чья душа от плотских уз вольна,
Покорны звезды, солнце и луна.
Тому, кто похоть в сердце победил,
Покорны тучи и круги светил.
И зноем дня не будет опален
Тот, кто в терпенье гордом закален.
Какой-то человек, войдя в свой дом,
Увидел вора, шарящего в нем.
Погнался он за вором, в пот вогнал.
И уж совсем он вора настигал,
Но закричал в ту пору вор другой:
"Эй, не беги, почтеннейший! Постой!
Поди сюда, взгляни-ка - вот следы
К твоим дверям крадущейся беды!
Иди по ним, о добрый человек,
Чтоб не утратить все добро навек".
Подумал тот: "А вдруг ко мне опять
