Реклама





Рефераты по философии

От позитивизма к неопозитивизму

(страница 5)

Лингвистические аналитики считают, что «метафизи­ческие» псевдоутверждения возникают в результате нару­шения правил употребления некоторых слов обычного язы­ка. При этом философские дискуссии порождаются от­нюдь не всеми, а лишь некоторыми словами нашего языка (например, такими, как «знать», «реально», «в самом деле», «кажется», «вероятно», «истинно», «существует»). Оста­ется предположить, что именно эти слова обладают каки­ми-то присущими им особенностями, предоставляющими особые возможности для злоупотребления ими. Философы-«метафизики» либо употребляют эти слова в тех контек­стах, в которых они не могут употребляться согласно пра­вилам обыденного языка, либо пытаются дать им некие об­щие определения, игнорирующие существование реальных, не сводимых друг к другу языковых контекстов.

Соответственно свою задачу аналитические философы видят в том, чтобы вскрыть источник «метафизических» псевдопроблем и выявить реальный, подлинный смысл слов, неправильно употребляемых философами-метафизиками». Так, например, если путем анализа слова «знать» выявля­ется, что оно имеет целый ряд контекстуальных значений, между которыми вряд ли можно найти что-либо общее, то, утверждают лингвистические аналитики, не существует какой-либо общей дефиниции знания и, следовательно, задача построения общей философской теории познания лишена смысла.

Поскольку логический позитивизм наряду с задачей элиминации «метафизических» псевдоутверждений ставил перед философами цель построения идеальных моделей осмысленных рассуждений, критическая задача дополня­лась там некоторой конструктивной. Представители линг­вистического анализа сводят свои задачи к чисто нега­тивным, или, как они сами предпочитают говорить, «тера­певтическим», — к элиминации философских проблем, т. е. к избавлению философии от нее самой.

Аналитическая философия превращается, таким обра­зом, в своеобразную «философию философии», занятую лишь теми проблемами, которые предложены ранее жив­шими или ныне существующими философами, и не имею­щую ни потребности, ни нужды в том, чтобы заниматься вопросами, которые волнуют представителей специальных наук, или же пытаться решать социально-этические про­блемы, поставленные современным социальным развитием. Впрочем, эта черта, по мнению лингвистических аналити­ков, не столько недостаток, сколько своеобразное достоин­ство их философии, показатель возросшей строгости и точ­ности техники философского исследования, свидетельство его профессионализации. « .Новая практика подвергать проблемы и аргументы критике со стороны специалистов-коллег привела к тому, — пишет Дж. Райл, —что филосо­фы во все большей степени стали заниматься проблемами философской техники и все больше приобретали вкус к строгости рассуждения . Философы стали теперь филосо­фами для философов» 4.

Философ, не формулирующий никаких философско-«метафизических» тезисов, не пытающийся решать миро­воззренческие проблемы, не конструирующий онтологиче­ские или гносеологические системы, зато занятый высокопрофессиональной и специализированной деятельностью по выявлению с помощью особой техники точного смысла слов и выражений, обнаружению и устранению бессмыс­лицы,— таков идеал лингвистических аналитиков. Фило­софия становится одной из многих специальных дисциплин. В прошлом были великие философы, а теперь впервые в ис­тории появились философы «искусные», подчеркивал Л. Витгенштейн 5.

Конечно, строго говоря, по Витгенштейну, филосо­фия—это не наука, а философ не является ученым. В са­мом деле, ведь философ (имеется в виду философ-анали­тик) не строит каких-либо объясняющих теорий или гипо­тез, которые могут подтверждаться или не подтверждаться фактами. Не похож он и на логика или математика, кото­рый строит дедуктивные конструкции и доказывает теоре­мы, исходя из некоторых аксиом. Философ-аналитик занят анализом смысла слов и выражений обычного, актуально используемого языка, описанием того, что реально дано в языке. Философия, таким образом, есть описательная дис­циплина, но не в смысле описательной эмпирической нау­ки, которая формулирует те или иные генерализации на основе статистического подсчета разных случаев (не в смысле, например, описательной лингвистики, которая, интересуясь частотой употребления того или иного словес­ного оборота, очевидно, должна заняться конкретным эм­пирическим исследованием, опросом людей).

Язык интересует философа не в его чисто лингвистиче­ских качествах, а как носитель значений. При этом одно и то же значение может быть выражено разными языковыми средствами и даже в разных национальных языках. Значе­ния философом могут быть выявлены путем своеобразного «идеального эксперимента», т. е. мысленного представле­ния возможных ситуаций, в которых употребляется то или иное слово, простого «всматривания» в работу языка и фиксирования того, что «непосредственно очевидно».

«Было бы правильно сказать, — пишет Л. Витгенштейн,— что наш анализ не может быть научным . В на­ших рассуждениях не должно быть ничего гипотетического. Мы должны избавиться от всяких объяснений, и одно лишь описание должно занять их место. И это описание получает свою способность прояснять, т. е. свою цель в связи с отно­шением к философским проблемам. Они, конечно, не явля­ются эмпирическими; они разрешаются скорее всматриванием в работу нашего языка, и притом таким образом, что­бы заставить нас осознать эту работу, несмотря на побуждение к ее неверному пониманию. Проблемы разре­шаются не путем представления новой информации, но путем нового распределения того, что мы всегда знали» 6.

Дж. Райл также обращает внимание на отличие работы философа-аналитика от работы логика. Излагая его точку зрения, Т. И. Хилл пишет: « .работа философа не совпада­ет с работой логика — хотя некоторые философы в то же время являются и логиками, — так как в отличие от выво­дов логика философские аргументы никогда не могут стать доказательствами и не предназначены быть ими. В отличие от доказательств они не имеют посылок. В той мере, в ка­кой работа философа является позитивной, она схожа с усилиями хирурга описать студентам свои действия и за­тем проконтролировать свои описания путем медленных повторений своих действий» 7.

Уже на основании данной нами самой общей харак­теристики лингвистической философии нетрудно выявить те внутренние противоречия, которые с самого начала разъедают ее и ведут к определенным сдвигам, не только выводящим за рамки этого вида философского анализа, но, как мы попробуем показать, при известных условиях и за пределы аналитической философии вообще.

В самом деле, лингвистический анализ пытался утвер­дить себя в качестве некоей специальной дисциплины, хотя и не являющейся наукой в строгом смысле слова, но способной к получению точных и бесспорных результатов, окончательно сбросившей с себя груз «метафизическ,6их» предпосылок, т. е. того или иного решения философских проблем, понимаемых в качестве подлинных. Но это дик­товало необходимость отказаться от формулировки какой бы то ни было философской программы и обусловило пре­тензию на отсутствие в этом течении не только каких-либо теоретических установок, принципов, но даже и оп­ределенного метода анализа. Выбор того или иного метода означает его предпочтение другим, что неизбежно влечет некоторые «метафизические» следствия. Лингвистические же аналитики претендуют на построение «беспрог­раммного анализа».

Именно поэтому Л. Витгенштсйну не оставалось ниче­го другого, как заявить, что «не существует единственно­го философского метода, хотя действительно существуют различные конкретные методы, подобно различным тера­пиям» 8.

Логика принятия идеи о возможности «беспрограм­много анализа» заставляет Дж. Райла идти еще дальше и утверждать, что даже методы самой этой школы в фило­софии нельзя считать единственно возможными: «То, что предлагаемый или демонстрируемый метод является соб­ственным методом, или единственным собственным мето­дом, или частью единственного собственного метода фило­софствования, не суть истина индивидуального открове­ния или же дело персонального вкуса. Это — философ­ское высказывание, притом такое, которое утверждает определенный принцип. Поэтому школа, которая претен­довала бы на то, что только она находится на верном пути вследствие своей монополии на истинный метод, была бы лишь . претенциозной монополией на философский принцип» 9. Это же обстоятельство обусловливает и прин­ципиальный отказ Л. Витгенштейна от какого бы то ни было общего определения языка (и даже формулировки в общем виде понимания значения как употребления) и предпочтение им конкретного анализа смысла тех или иных слов внутри отдельных «языковых игр».

12345678

Название: От позитивизма к неопозитивизму
Дата: 2007-06-07
Просмотрено 16444 раз