Filosofa.net

Во-первых, история обладает границами, которые отделяют ее < от других реальностей — от природы и космоса. Историю со всех | сторон окружает безграничное пространство сущего вообще.

Во-вторых, в истории есть внутренние структуры, формирую­щиеся посредством превращения простой реальности индивиду­ального и неизбежно погибающего. История становится таковой лишь посредством единения всеобщего и индивидуального, но таким образом, что она показывает индивидуальность неповто­римого значения, единично-всеобщее. Она есть переход как выра­жение бытия.

В-третьих, история становится идеей целого, если задать воп­рос: в чем состоит единство истории?

Бездны: бездна природы — вне истории и в качестве вулка­нической основы истории, в качестве основы являющей себя в исто­рии реальности в ее исчезающем переходном бытии, в бесконеч­ной разбросанности, из которой все время стремится сложиться то единство, которое всегда ставится под вопрос. Способность ви­деть и осознавать все эти бездны углубляет понимание подлинно исторического.

I. ГРАНИЦЫ ИСТОРИИ

1. Природа и история

Мы представляем себе историю человечества как незначитель­ную часть жизни на Земле. Следовательно, история человечества очень коротка (она возникла не раньше конца третичного перио­да *Г~что тоже вызывает сомнение) по сравнению с историей растительного и животного мира,. кбТОртя" охватывает свою историю Земли. Известная же нам история в 6000 лет^ в свою очередь, составляет короткий периад по_сравнению с долгой до­исторической эпохой человеческого существования, измеряемой сотнями,тысячелетий.

Это представление нельзя считать неверным. Однако в нем еще нет того, что является, собственно говоря, историей. Ибо

'I исто^)ия_с^ществ^ет де сама по себе, подобно природе, а на осно­вании при роды ^которая существовала с незапамятных времен, есть и тепе]оь и является той основой, на которой зиждется все то, что составляех-.нащ.у .жизнь.

Мы. ^овор^цл, правда, об истории природы и истории челове­чества. Общим для них является необратимость процесса их развития во "времени. Однако по своей ^сущности и значимости они различны. •

Природа не осознает себя в своей истории. Это — процесс, который просто идет, не осознавая себя,— осознает его человек. Сознание и преднамеренность не являются присущим ему фак­тором.

По человеческим масштабам эта история идет очень мед­ленно. Видимыи~аспект ее в масштабе человеческой жизни — просто повторение одного и того же. В этом смысле природа неисторична (32).

Поэтому рассматривать историю аналогично тому процес­су, который происходит в природе,—не что иное, как следствие нашей привычки мыслить в категориях мира природы.

1. Если исходить из представления о бесконечном возник­новении и исчезновении, о гибели и повторении — в бесконеч­ности времени содержится шанс для всего, но нет пронизываю­щего время смысла,— то подобное представление исключает историю как таковую.

2. В ходе жизненного процесса человек возникает как разно­видность животного. Человек распространяется по поверхности земного шара, подобно другим, хотя и не всем, формам жизни.

3. Человечество в целом есть жизненный процесс. Оно растет, достигает расцвета, стареет и умирает. Однако все это восприни­мается не как единое развитие человеческого рода, а как много­кратный, повторяющийся процесс развития человеческих куль­тур, существующих последовательно или параллельно. Из аморф­ного материала, близкого к природе человечества, формируются культуры как исторические образования, которым свойственны закономерность развития, жизненные фазы, начало и конец. Эти культуры подобны организмам, черпающим в себе самих силы жизни, не влияющим друг на друга; однако в своем соприкосно­вении они модифицируют Друг друга или мешают друг другу.

При таком понимании в категориях природного мира под­линная история исчезает из поля зрения исследователя.

2. Наследование и традиция

Мы, люди, являемся природой и историей одновременно. Наша природа являет себя в наследовании, наша история — в традиции. Стабильности наследования, в силу которого мы как природные существа не меняемся в течение тысячелетий, про­тивостоит неустойчивость нашей традиции: сознание может по­гаснуть, и нет в веках такой духовной ценности, которой бы мы надежно владели.

Исторйче.скии процесс„может прерваться^ е£ли^йм .забудем Ь о том. .чего .мы достигли, или^если^остйшутое.-ыами-яа^протя-'' жении_ис1о.рии .йсчезнет"й~з нашей жизди. Даже почти бессозна­тельная стабильность образа жизни и мышления, сложившаяся в силу привычки и само собой разумеющейся; веры, стаблльность, которая повседневно формируется всей совокупностью, общест­венных условий и как будто коренится в самых глубинах нашего существования, начинает колебаться, как только меняются обще­ственные условия. Тогда повседневность, порывает с традицией, утрачивается исторически- сложившийся этос,- привьтешяе фермы жизни распадаются и -воцаряется полнейшая неуверенность. Атомизированныйчеловек становится случайной массой неисто­рически сложившейся жизни, которая; будучи все-таки, человек ческой жизнью, преисполнена — открыто ялм тайне •„ под покрог вом витальнои силы своего существования — тревоги и страха.

Другими .словами, нй-ласдедйаацие^а-драдцция . -дед аех^нас люд,ь,м.и. То, чем человек обладает наследствен_но„^прак1_ически нерушимо; традиция же- может быть додйсиаЙГуДйРЯна.

Традиция уходит св(?има.а»Р.НЯМХ,.А-Г-ауби.ны,дойетййии. Дна охватывает все то, ч т о^не^двдаетхя.йиоА&Ричееки-наследуемым, а составляет историческую ,.субс1андию^.шелоа&цесхо1'в-4ытия.

Длительная доистория, короткая история—что означает это различие?

В начале, истории, обнаруживается.декии как бы накоплен­ный в доисторич.ескую,,эпйху-1мп№тал>-ц^<^йЁйадяа^^хаа^.яв-ляющий собой не_цаследуемую биологически», .а „жюййнес.кую субстанцию»^_которая может быть- увеличена или расхвачена. Это —нечто, действительно- существующее^ д^жакош^ШАШле-ния, что не_^ожег_быть^сдедднд^^д^ц^-оредцамеренцц-д<->»дано.

Значение этой субстанции раскрывается посредством со­вершающегося в истории духовного процесса. В ходе этого про­цесса она претерпевает изменения. Рщть мпжат^а-истории возник-

НуТ н»вц^_ц("г01"4> КОТОрЫЙ 11—^^тт^тш—^^а^лпбй^—, ЦЁДуияй-

•"ий прцмей_тайш:а,.ройа* являет_ собои ,-осевее- врвмв* »-<.вею очередь, станут,,,преддосыдками .„дпухих^йбразований. Однако этот процесс охватывает ,н&<дсб человечвства.а^целом«=„-йй-дает на высотах сознания^йТЛ&Л-ьных.людейт.Дв^Дйсает. равнве?'а,-аабы-вается, остается непонятым-н исяеаавт.

В истории есть направление, которое ведет к отрыву от суб­станциальных предпосылок, от традиций, к тому, что составляет голое мышление, будто в этой лишенной субстанциальности сфере чистой рациональности (гаНо) может быть что-либо созда­но. Это — просвещение, которое наперекор самому себе не про­свещает, а ведет в пустоту.

4. Выводы

Мы пытаемся постигнуть единство истории в образах целого, в ко­торых историчность человечества выступает в качестве эмпириче­ски обоснованных структур; при этом основным фактором остает­ся безграничная открытость будущего и краткость начала: мы только начинаем. История для будущего фактически бесконечна, а качестве прошлого она — открытый интерпретации беспредель­ный мир смысловых соотношений, которые, во всяком случае иног­да, как будто сливаются во все расширяющемся общем смысло­вом потоке.

Тема данной книги — не одна из общих категорий, не истори­ческие законы, а проблема единства истории в его фактическом, зримом, единичном образе, который не есть закон, но составляет тайну истории. Этот образ мы называем структурой истории. Мы видим свою задачу в том, чтобы постигнуть ее как духовную дейст­вительность человеческого бытия в определенных пространствен­но-временных рамках.

Интерпретирующее рассмотрение становится моментом воли. Единство становится целью человека. Изучение прошлого соотно­сится с этой целью. Оно сознательно используется в качестве при­мера мира в едином мире, устанавливаемого посредством право­вого порядка для устранения нужды и завоевания счастья по воз­можности для всех.