Реклама
Рефераты по философии
Монтень о родительской любви
(страница 3)
Также Монтень приводит историю, происшедшую с Кремуцием Кордом, обвиненным в том, что он в своих сочинениях отзывался с похвалой о Бруте и Кассии. Гнусный, пресмыкающийся и разложившийся сенат, достойный еще худшего повелителя, чем Тиберий, приговорил его писания к сожжению. Корд решил погибнуть вместе с ними и уморил себя голодом.
«Славный Лукан, - пишет Монтень, - будучи осужден негодяем Нероном, приказал своему врачу вскрыть ему на руках вены, желая поскорее умереть. В последние минуты жизни, когда он совсем уже истекал кровью и тело его начало коченеть, объятое смертельным холодом, охватившим его жизненные органы, он принялся декламировать отрывок из своей поэмы о Фарсале; так он и умер с созданными им стихами на устах. Разве это не было нежным отцовским прощанием со своим детищем, подобным нашему прощанию и поцелую, какими мы обмениваемся с нашими детьми перед смертью? Разве это не было проявлением той естественной привязанности, вызывающей у нас в смертный час воспоминания о вещах, которые в жизни были нам дороже всего?».
Эпикур умирал, истерзанный, по его словам, невероятными страданиями, вызванными коликой, но его единственным утешением было то, что он оставляет после себя свое учение. «Но можно ли думать, - размышляет Монтень, - что ему доставили бы такую же радость несколько одаренных и хорошо воспитанных детей – если бы они у него были, - как и создание его глубокомысленных творений?» Монтень считает, что если бы Эпикур был поставлен перед выбором, оставить ли после себя уродливого и неудачного ребенка или же нелепое и глупое сочинение, то он – и не только он, но и всякий человек подобных дарований – не предпочел бы скорее первое, нежели второе? Если бы, например, святому Августину предложили похоронить либо свои сочинения, имеющие большое значение для католического мира, либо же своих детей – в случае, если бы они у него были, - то, по мнению Монтеня, было бы нечестивым с его стороны, если бы он не предпочел второе.
Монтень пишет о себе: «Я не уверен, не предпочел ли бы я породить совершенное создание от союза с музами, чем от союза с моей женой».
То, что мы отдаем этому духовному созданию, мы отдаем бескорыстно и безвозвратно, как отдают что-либо своим детям; та малость добра, которую мы вкладываем в него, больше не принадлежит нам; оно может знать много вещей, которых мы больше не знаем, и воспринять от нас то, чего мы не сохранили, и что мы, в случае надобности, должны будем заимствовать от него. Если мы мудрее его, то оно богаче нас.
По мнению Монтеня, немного найдется таких приверженных к поэзии людей, которые не сочли бы для себя большим счастьем быть отцами «Энеиды», чем самого красивого юноши в мире, и которые не примирились бы легче с утратой последнего, чем с утратой «Энеиды». По словам Аристотеля, из всех творцов именно поэты больше всего влюблены в свои творения.
Монтеню трудно поверить, чтобы Эпаминонд, хвалившийся, что он оставляет после себя всего лишь двух дочерей, но таких, которые в будущем окружат почетом имя их отца (этими дочерьми были две славные победы над спартанцами), согласился обменять их на самых красивых девушек во всей Греции. Так же трудно представить себе, чтобы Александр Македонский или Цезарь согласились когда-нибудь отказаться от величия своих славных военных подвигов ради того, чтобы иметь детей и наследников, сколь бы совершенными и замечательными они ни были. Монтень сомневается также, чтобы Фидий или какой-нибудь другой выдающийся ваятель был более озабочен благополучием и долголетием своих детей, чем сохранностью какого-нибудь замечательного своего произведения, художественного совершенства которого он добился в результате длительного изучения и неустанных трудов.
В завершение своей главы «О родительской любви» Монтень пишет: «Даже если вспомнить о тех порочных и неистовых страстях, которые вспыхивают иногда у отцов к своим дочерям или же у матерей к сыновьям, то и такие страсти загораются иной раз по отношению к духовным созданиям; примером может служить то, что рассказывают о Пигмалионе, который, создав статую женщины поразительной красоты, столь страстно влюбился в свое творение, что, снисходя к его безумию, боги оживили ее для него».
Таким образом мы видим, что в своем произведении «Опыты», в главе «О родительской любви» Мишель Монтень размышляет о родительской любви в двух ее видах – любви к детям и любви к духовным творениям. Второй вид родительской любви, как видно из текста, является даже более сильным, чем первый. По словам Монтеня, многие люди согласились бы быть авторами выдающихся произведений культуры, нежели отцами самых красивых детей. Монтень подтверждает те или иные свои взгляды многочисленными экскурсами в греческую, римскую античность, во времена недавние и – обратно к себе во Францию. Демосфен и Цицерон, Сократ и Плутарх, Тертуллиан и Франциск Ассизский, а также многие другие – для него друзья и доброжелательные оппоненты. Тем самым Монтень не только восстанавливал уже изрядно разрушенную связь времен, но и закладывал современные нам традиции мысли, для которой история философии – не склад древностей. Это история гениальных интуиций, взлетов, падений и часто просто ошибок человеческого разума, о которых необходимо помнить.
Литература
Монтень Мишель. Опыты. М.: Голос, 1992.
Название: Монтень о родительской любви
Дата: 2007-06-07
Просмотрено 7708 раз