Реклама





Книги по философии

Поль Валери
Об искусстве

(страница 21)

IX. Если от этого элементарного свойства раздра­женной сетчатки мы перейдем теперь к свойствам наших органов тела, особенно органов наиболее подвижных, и если мы проследим их двигательные и силовые воз­можности, ни с какой пользой не связанные, мы обна­ружим в недрах этих последних неисчислимое множест­во комбинаций, в которых осуществляется то условие взаимодействия, повторяемости и бесконечной живуче­сти, какое было рассмотрено выше. Ощупывать предмет значит искать рукой определенную систему осязаний, и если, узнавая этот предмет либо не узнавая его (и вдо­бавок забыв о том, что знает о нем наш разум), мы испытываем желание или понуждение до бесконечности повторять это хватательное усилие, чувство произволь­ности нашего действия постепенно нас покидает, и в нас появляется чувство необходимости его повторения. Наша потребность возобновлять движение и углубляться в вещественное познание предмета показывает нам, что его форма более всякой другой способна питать наше действие. Эта благоприятная форма противостоит всем прочим возможным формам, поскольку она странным образом побуждает нас искать в ней взаимодействия двигательных ощущений с ощущениями осязательными и силовыми, которые благодаря ей становятся как бы дополняющими друг друга, в результате возникающих соответствий между нажатиями руки и ее смещениями. Если же мы пытаемся в свой черед сообщить надлежа­щему материалу такую форму, которая удовлетворяла бы тем же условиям, значит мы создаем произведение искусства. Все это можно выразить в общих чертах по­нятием "творческого восприятия", но это претенциозное выражение предполагает больше смысла, нежели реаль­но содержит его в себе.

X. Одним словом, существует обширная сфера дея­тельности, которой человек, ограничивающийся тем, что связано с его прямыми жизненными потребностями, вполне может пренебречь. Она противостоит также соб­ственно умственной деятельности, ибо сущность ее -- в развитии ощущений, которое стремится множить или продлевать то, что разум стремится вытеснить или пре­одолеть, -- точно так же, как, чтобы добраться до смыс­ла высказывания, он стремится уничтожить его звуковую субстанцию и структуру.

XI. Но, с другой стороны, эта самая деятельность органически не приемлет пустого бездействия. Восприя­тие, которое служит ей основой и целью, боится пусто­ты. Оно стихийно реагирует на уменьшение раздражи­телей. Всякий раз, когда человек на какой-то момент освобождается от трудов и забот, в нем происходит не­кая внутренняя трансформация, которая сопровождается выработкой элементов, призванных восстановить равно­весие между возможностью и действительностью вос­приятия. Выведение узора на слишком голой поверхно­сти, рождение мелодии в слишком давящем безмолвии -- все это лишь реакции и замены, возмещающие отсутст­вие раздражителей, -- как если бы это отсутствие, кото­рое мы выражаем простым отрицанием, действовало на нас положительно.

Мы можем выявить здесь исходный принцип, на котором строится художественное произведение. Это по­следнее определяется тем, что ни "идея", которую оно может внушить нам, ни действие, к которому оно нас побуждает, не подытоживают и не исчерпывают его: сколько бы ни вдыхали мы запах цветка, услаждаю­щий органы обоняния, мы не можем избавиться от этого аромата, ибо, впивая его, мы лишь возбуждаем потреб­ность в нем; и никакое воспоминание, никакая мысль, никакое усилие не способны уничтожить его эффект и совершенно освободить нас от его власти. Именно этого добиваемся мы, когда хотим создать произведение ис­кусства.

XII. Такой анализ простейших и основополагающих фактов, касающихся искусства, заставляет нас во мно­гом переосмыслить обычное представление о восприя­тии. Этим понятием объединяют исключительно рецеп­тивные и передаточные свойства; мы убедились, однако, что к ним следует присовокупить качества порождаю­щие. Вот почему мы так подчеркивали роль дополните­лей. Если кто-либо не знает, никогда не видел зеленого цвета, ему достаточно, не отрываясь, смотреть на крас­ный предмет, чтобы через какое-то время в себе самом почерпнуть ощущение, дотоле неведомое.

Мы убедились также, что восприятие не ограничи­вается пассивными ответами, но само подчас рождает потребность и на нее отвечает.

Все это относится не только к ощущениям. Если мы рассмотрим внимательно возникновение, действие и лю­бопытные циклические чередования умственных образов, мы обнаружим те же отношения симметрии и контраста и, главное, ту же систему бесконечно возобновляющей­ся интенсивности, какие мы наблюдали в пределах мест­ного чувственного восприятия. Эти конструкции могут быть сложными, могут вызревать долго, могут воспро­изводить явления внешние и применяться порой к требованиям практической пользы, но они всегда связаны с теми процессами, которые мы описали, когда рассмат­ривали чистое ощущение. Примечательна, в частности, потребность снова видеть и слышать увиденное и услы­шанное, переживать нечто до бесконечности. Любитель формы подолгу ласкает бронзу или камень, которые за­вораживают его чувство осязания. Любитель музыки кричит "бис" или сам напевает восхитившую его мело­дию. Ребенок требует повторения сказки и кричит: "Еще!.. "

XIII. Человеческая изобретательность сумела чудес­но использовать эти элементарные свойства нашего вос­приятия. Богатство произведений искусства, созданных на протяжении веков, широта средств, разнообразие видов этих орудий чувственной и эмоциональной жиз­ни поражают мысль. Но это мощное развитие стало возможно только благодаря участию тех наших способ­ностей, в чьей деятельности восприятие играет лишь вто­ростепенную роль. Те наши качества, которые не явля­ются бесполезными, но которые либо необходимы, либо полезны для нашего существования, были развиты че­ловеком и стали могущественней и отчетливей. Власть человека над материей набирает все больше точности и силы. Искусство сумело воспользоваться выгодами этой власти; разнообразная техника, созданная для по­требностей практической жизни, предоставила художни­ку свои инструменты и методы. С другой стороны, ин­теллект и его отвлеченные средства (логика, системати­ка, классификация, анализ фактов и критика, которые подчас препятствуют восприятию, ибо, в противопо­ложность ему, всегда тяготеют к некоему пределу, пре­следуют конкретную цель -- формулу, дефиницию, за­кон -- и стремятся исчерпать либо заменить условными знаками всякий чувственный опыт) снабдили Искусство более или менее эффективным оружием обновленной и переработанной мысли, основанной на четких волевых операциях, изобилующей пометами и формами, изуми­тельными по своей всеобщности и глубине. Это сотруд­ничество, в частности, вызвало к жизни Эстетику -- или, лучше сказать, множество разных эстетик, которые, рас­сматривая Искусство как проблему познания, попыта­лись выразить его в чистых понятиях. Оставив в сторо­не собственно эстетику, чья область принадлежит по праву философам и ученым, роль интеллекта в искусст­ве должна быть подвергнута обстоятельному исследова­нию, которое можно здесь только наметить. Ограничим­ся покамест ссылкой на бесчисленные "теории", школы, доктрины, которые породили и которых придерживались сотни художников нового времени, и на бесконечные споры, в которых мелькают вечные и неизменные персо­нажи этой "Commedia dell'arte": Природа, Традиция, Новаторство, Стиль, Правдивость, Прекрасное и т. д. XIV. Искусство, рассматриваемое как определенная сфера деятельности в современную эпоху, должно было подчиниться общим требованиям социальной жизни этой эпохи. Оно заняло свое место в мировом хозяйст­ве. Производство и потребление художественных про­изведений утратили свою взаимную независимость. Они стремятся организовать свои отношения. Поприще ху­дожника снова становится тем, чем было оно во вре­мена, когда в художнике видели мастера, -- то есть уза­коненной профессией. Во многих странах государство пытается управлять искусствами; оно берет на себя заботу о сохранности их творений, оно "поощряет" их как умеет. Некоторые политические режимы стремятся вовлечь их в свою прозелитистскую деятельность, вос­крешая тем самым практику, которой во все времена следовали все религии. Искусство получило от законо­дателя статут, который, устанавливая право собствен­ности на произведения и определяя условия его действия, приходит к явному парадоксу, ибо наделяет огра­ниченным сроком право более обоснованное, нежели большинство тех, какие законом увековечены. У Искус­ства есть своя пресса, своя внутренняя и внешняя поли­тика, свои школы, свои рынки и свои фондовые биржи; есть у него даже свои депозитные банки, где постепен­но накапливаются огромные капиталы, из века в век создаваемые "творческим восприятием", -- музеи, биб­лиотеки и тому подобное.

Таким образом, оно сравнялось с утилитарной Инду­стрией. С другой стороны, многочисленные поразитель­ные трансформации мировой техники, которые во всех областях делают предсказания невозможными, неиз­бежно должны все больше влиять на судьбы Искусства, порождая еще небывалые средства воздействия на вос­приятие. Уже изобретение Фотографии и Кинематографа изменило наши понятия о пластических искусствах. Вполне возможно, что тончайший анализ ощущений, к какому приводят, по-видимому, определенные методы наблюдения и регистрации (например, катодный осцил­лограф), побудит измыслить такие методы воздействия на чувства, рядом с которыми и сама музыка, даже музыка "волн", покажется чрезмерно сложной в своей механике и допотопной в своих притязаниях. Между "фотоном" и "нервной клеткой" могут установиться со­вершенно невероятные связи.

Однако различные признаки способны вызывать опа­сения, что рост интенсивности и точности в сочетании с постоянной сумятицей в сознаниях и умах, которые равно порождаются могучими открытиями, преобразив­шими жизнь человека, будут все более притуплять его восприятие и лишат его интеллект прежней остроты.

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО

Название книги: Об искусстве
Автор: Поль Валери
Просмотрено 157288 раз

......
...111213141516171819202122232425262728293031...