Реклама





Книги по философии

Поль Валери
Об искусстве

(страница 7)

11*

10*

На какой-то стадии этого наблюдения или этой двой­ной умственной жизни, которая низводит обыденную мысль до уровня грезы спящего наяву, обнаруживается, что последовательность этой грезы -- лавина комбина­ций, контрастов, восприятий, выстраивающихся вокруг поиска или скользящих наугад, по собственной прихо­ти, -- развивает в себе с видимой закономерностью яв­ную механическую непрерывность. При этом возникает мысль (либо желание) ускорить движение этого ряда, расширить его границы до предела -- предела их мыс­лимого выражения, после которого все изменится. И ес­ли эта форма сознательности станет навыком, мы на­учимся, в частности, рассматривать одновременно всевоз­можные результаты задуманного действия и все связи мыслимого объекта, что позволит нам, когда нужно, от них избавляться, ибо мы приобретем способность про­зревать нечто более яркое или более четкое, нежели данная вещь, и всегда сумеем очнуться за пределами мысли, длившейся слишком долго. Всякая мысль, засты­вая, приобретает характер гипноза, становится в терми­нах логики неким фетишем, а в области поэтического конструирования и искусства -- бесплодным однообра­зием. Чувство, о котором я говорю и которое толкает разум предвосхищать себя самое и угадывать совокуп­ность того, что должно обозначиться в частностях, как равно и эффект подытоженной таким образом непре­рывности, являются непременным условием всякого обобщения. Это чувство, которое у отдельных людей вы­ступает в форме истинной страсти и с исключительной силой, которое в искусствах оправдывает любые экспе­рименты и объясняет все более частое использование сжатых формул, отрывочности, резких контрастов, в сво­ем рациональном выражении незримо присутствует в основе всех математических концепций 4. В частности, весьма близок к нему метод, именуемый логикой рекуррентности *, который дает этим анализам широту и, от простейшего сложения до исчисления бесконечно малых, не только избавляет нас от несметного множества бес­полезных опытов, но и восходит к более сложным сущ­ностям, ибо сознательная имитация моего действия есть новое действие, охватывающее все возможные примене­ния первого.

* Философская значимость этого метода была впервые выяв­лена г. Пуанкаре в его недавней статье. Прославленный ученый согласился ответить автору на вопрос о приоритете, подтвердив первенство, которое мы ему приписываем.

Эта картина: драмы, затмения, минуты ясности -- но самой своей сути противостоит иным движениям и иным образам, которые связываются у нас со словом "Природа" (или словом "Мир") и которые служат нам лишь для того, чтобы, обособляясь от них, мы могли тотчас же с ними сливаться.

12*

Как правило, философы приходили к тому, что вклю­чали паше существование в рамки этого понятия, а это последнее -- в наши собственные; дальше, однако, они не идут, ибо, как известно, гораздо больше приходится им оспаривать то, что видели в нем предшественники, нежели вглядываться самим. Ученые и художники ре­шали эту задачу по-разному: в итоге одни предваряют свои конструкции необходимым расчетом, другие конст­руируют, как если бы следовали такому расчету. Вес, что они создают, само собой возвращается в исходную среду, воздействует на нее, обогащает ее новыми фор­мами, которые были приданы материалу, ее составля­ющему. Но прежде чем абстрагировать и строить, мы наблюдаем: индивидуальный характер чувств, различ­ная их восприимчивость распознают, выбирают в массе представленных свойств те, которые будут удержа­ны и развиты личностью. Сначала это осознание пас­сивно, почти безмысленно, -- мы чувствуем, что в нас нечто вливается, ощущаем в себе медлительное, как бы благостное циркулирование; затем мы исподволь про­никаемся интересом и наделяем предметы, которые бы­ли замкнутыми, неприступными, новыми качествами; мы достраиваем это целое, мы все более наслаждаемся частностями, и мы выражаем их для себя, -- в резуль­тате чего происходит своеобразное восстановление той энергии 5, какая получена была чувствами; скоро она в свой черед преобразит среду, используя для этой цели осознанную мысль индивида.

Универсальная личность тоже начинает с простого созерцания и в конце концов всегда черпает силы в вос­приятии зримого. Она возвращается к тому упоению индивидуального инстинкта и к тому переживанию, ко­торые вызывает любая, даже самая неразличимая сущ­ность, когда мы наблюдаем ее с ними вместе, когда мы видим, как прекрасно укрыты они в своей качественно­сти и сколько таят в себе всевозможных эффектов.

14*

13*

Большинство людей гораздо чаще видит рассудком, нежели глазами. Вместо цветовых поверхностей они раз­личают понятия. Тянущаяся ввысь белесая кубическая форма, испещренная бликами стекол, моментально ста­новится для них зданием: Зданием! Что значит сложной идеей, своего рода комбинацией абстрактных свойств. Если они движутся, смещение оконных рядов, разверты­вание поверхностей, непрерывно преображающие их вос­приятие, от них ускользают -- ибо понятие не меняется. Воспринимать им свойственно скорее посредством слов, нежели с помощью сетчатки, и так неумело они подхо­дят к предметам, так смутно представляют радости и страдания разборчивого взгляда, что они придумали красивые ландшафты. Прочее им неведомо. Зато здесь они упиваются понятием, необычайно щедрым на сло­ва 6. (Общим правилом этого дефекта, коим отмечены все сферы познания, как раз и является выбор очевид­ных мест, привязанность к законченным системам, ко­ торые облегчают, делают доступным... Можно поэтому сказать, что произведение искусства всегда более или менее дидактично. ) Сами по себе эти красивые ланд­шафты достаточно для них непроницаемы. Никакие трансформации, которые вынашиваются неторопливым шагом, освещением, насыщенностью взгляда, их не за­трагивают. Они ничего не создают и ничего не разруша­ют в их восприятии. Зная, что при затишье линия воды горизонтальна, они не замечают, что в глубине перспек­тивы море стоит; и если кончик носа, краешек плеча или два пальца случайно окунутся в лучи света, которые вы­делят их, ни за что не сумеют они увидеть внезапно не­ведомую жемчужину, обогащающую их взгляд. Жем­чужина эта есть часть некой личности, которая одна только и существует, одна только им знакома. И по­скольку они начисто отвергают все, что лишено имени, число их восприятий оказывается наперед строго огра­ниченным! *.

* См. в "Трактате о живописи" положение CCLXXI: "Impossibile ehe una memoria possa riserbare tutti gli aspetti o mutationi d'alcun membro di qualunque animal si sia... E perchй ogni quantitй continua и divisibile in infinite... " -- "Никакая память не в состоянии вместить все свойства какого-либо органа животного". Геометрическое дока­зательство со ссылкой на делимость до бесконечности постоянной величины.

То, что я говорил о зрении, относится и к другим чувствам. Я остановился на нем, поскольку оно представляется мне чувством наиболее интеллектуальным. В сознании зрительные образы пре­обладают. На них-то чаще всего и направлено действие ассоциа­тивных способностей. Нижний предел этих способностей, выража­ющийся в сопоставлении двух объектов, может даже иметь источ­ником ошибку в оценке, сопровождающей неясное ощущение. Главенство формы и цвета предмета столь очевидно, что они вхо­дят в понимание качества этого предмета, основывающегося на другом чувстве. Если мы говорим о твердости железа, зритель­ный образ возникает почти всегда, а образ слуховой -- не часто.

15*

Использование противоположной способности ведет к подлинному анализу. Нельзя сказать, что она реали­зуется в природе. Это понятие, которое представляется всеобъемлющим и, по-видимому, заключает в себе лю­бые опытные возможности, всегда конкретно. Оно ас­социируется с индивидуальными образами, характери­зующими память или историю данной личности. Чаще всего оно вызывает в представлении картину некоего зе­леного кипения, неразличимого и безостановочного, не­кой великой стихийной деятельности, противоположной началу человеческому, некой однообразной массы, ко­торой предстоит поглотить нас, чего-то сплетающегося и рвущегося, дремлющего и нижущего все новые узо­ры, чего-то такого, что сильнее нас и чему поэты, пер­сонифицировав его, приписали жестокость, доброту и множество иных наклонностей. Следовательно, того, кто наблюдает и способен хорошо видеть, надобно помес­тить в какой-либо уголок сущего.

17*

16*

Наблюдатель заключен в некоей сфере, которая ни­когда не разрушается, которая обнаруживает различия, призванные стать движениями или предметами и по­верхность которой пребывает закрытой, хотя все ее час­ти обновляются и не стоят на месте. Сперва наблюда­тель есть лишь состояние этой ограниченной протяжен­ности: он равен ей всякую минуту... Никакое воспоми­нание, никакая возможность не потревожат его, пока он уподобляется тому, что видит. И ежели я сумею вообразить его пребывающим в этом состояний, я обнару­жу, что его впечатления менее всего отличны от тех, ка­кие он получает во сне. Он ощущает приятность, тягост­ность или спокойствие, которые приносят ему * все эти произвольные формы, включающие и собственное его тело. И вот постепенно одни из них начинают забывать­ся, становятся едва различимыми, тогда как другие прорисовываются именно там, где находились всегда. Должно обозначиться чрезвычайно глубокое смешение трансформаций, порождаемых во взгляде его продолжи­тельностью и усталостью, с теми, которые обязаны обыч­ным движениям. Отдельные места в пределах этого взгляда выступают утрированно -- подобно больному органу, который кажется увеличенным и исполняет на­ше представление о нем той значительности, которую придает ему боль. Создается впечатление, что эти яр­кие точки лучше запоминаются и приятнее выглядят. Именно отсюда восходит наблюдатель к воображению, и он сумеет теперь распространять на все более много­численные предметы особые свойства, заимствованные у предметов исходных и лучше известных. Он совершен­ствует наличную протяженность, вспоминая о предше­ствующей. Затем, в зависимости от желания, он упоря­дочивает или рассеивает дальнейшие впечатления. Чув­ству его доступны странные комбинации: некой целост­ной и неразложимой сущностью видит он массу цветов или людей, руку и щеку, которые обособляет, световое пятно на стене, беспорядочно смешавшихся животных.

Название книги: Об искусстве
Автор: Поль Валери
Просмотрено 156923 раз

...
1234567891011121314151617...